Криобиологические технологии как компонент оптимизированных методов лечения аутоиммунных заболеваний

В широком спектре патологических состояний человека особую значимость имеют аутоиммунные заболевания (АИЗ), развивающиеся на фоне разбалансировки гармоничного взаимодействия субстратов нейроиммуноэндокринного блока (НИЭБ). При заболеваниях аутоиммунного характера очевидны нарушения взаиморегулирующей активности нервной, иммунной и эндокринной систем [7, 11]. Признано, что патологическое состояние одной из составляющих НИЭБ индуцирует развитие дисфункционального состояния других его систем [5]. Именно разбалансировка их синхронизированного взаимодействия приводит к искажению цитокинового профиля организма in general и развитию многих патологических состояний организма «не иммунного» генеза. Аутоиммунные реакции приобретают деструктивную активность в отношении тканевых структур собственного организма в условиях снижения состояния естественной толерантности до такого уровня, когда начинают клинически манифестировать изменения функции тканей и метаболизма. Не вызывает сомнения мультифакторность причин развития АИЗ, что, естественно, обусловливает трудности их диагностики и лечения [5, 39].
Нет необходимости повторять, что абсолютно все АИЗ протекают при участии субстратов иммунной системы, включая иммунокомпетентные клетки, которые помимо сугубо иммунной функции реализуют важнейший трофический и гистогенетический потенциал [11]. Вместе с тем, при развитии АИЗ существенно изменяются направленность и характер медиаторных взаимодействий в системе регуляторных Т-клеток [6, 10, 26]. Нарушение взаиморегулирующей активности их различных популяций и субпопуляций, отклонение от физиологического уровня продуцируемых ими плейотропных цитокинов могут существенно искажать функциональные характеристики любых систем организма, включая нейроэндокринную. Поэтому для коррекции функционального статуса как составляющих, так и общего ансамбля систем этого блока перспективным может быть использование препаратов клеточной и тканевой терапии, например трансплантация костного мозга (КМ) [20, 36].
Использование КМ как корректора состояния организма человека обусловлено многогранностью ранее известных и вновь открываемых его свойств: прежде всего, наличием стволовых клеток (СК) разных степеней и уровней организации – от предшественников гемопоэтического плацдарма до мультипотентных мезенхимальных стволовых клеток (МСК) [27, 47]. Известно, что компартмент стволовых кроветворных клеток (СКК) КМ включает предшественников разной степени дифференцировки: более дифференцированная их форма образуется из предыдущего клона. Концепция причастности дефекта стволовых кроветворных предшественников к развитию АИЗ послужила толчком к проведению так называемой реконструктивной терапии АИЗ трансплантацией тканей, содержащих стволовые гемопоэтические клетки в виде аллогенного или аутологичного КМ, а также кордовой крови, клеток эмбриональной печени и т. д. [11, 34, 40].

В настоящее время предпринимаются попытки расшифровки механизма лечебного действия вводимого в указанной форме материала и обоснования возможности его применения при патологических состояниях аутоиммунной природы, терапия которых ранее базировалась на иных концептуальных подходах и принципах. Тем не менее, уже сейчас известно, что трансплантация аутологичного КМ приводит к длительному положительному эффекту при лечении животных с экспериментальным аллергическим энцефаломиелитом и адъювантным артритом (АА) [23, 28]. На основе полученных результатов некоторые клинические центры начали рассматривать трансплантацию СКК в составе различных клеточно-тканевых субстратов, включая КМ, как возможный способ лечения АИЗ.

Применение гемопоэтических тканей, в том числе и КМ, в клинической практике связано с необходимостью их хранения на протяжении различного периода времени до трансплантации. Во-первых, это обусловлено необходимостью создания запасов материала и его использования по мере востребованности, во-вторых – сертификации его качества (идентификации состава, стерильности и т. д.). Очевидно, что наиболее приемлемым методом хранения биообъектов является криоконсервирование [1, 4]. Такая процедура, однако, не может считаться индифферентной для биообъекта вообще и КМ в частности. Более того, степень влияния физико-химических факторов, реализуемых в процессе криоконсервирования, определяется не только их спектром, но и исходным состоянием биообъекта [4, 12, 13]. Для кроветворных тканей, например, принципиально значимой является зависимость криоустойчивости основного их компонента – кроветворных (СКК) и некроветворных (МСК) – от стадии дифференцировки, степени экспрессии тех или иных мембранных маркеров, пребывания КМ перед криоконсервированием под влиянием тех или иных факторов (цитостатики, γ-облучение, прекультивирование) и т. д. [25, 33]. В связи с этим важен отмеченный во многих работах факт выраженных изменений структурно-функциональных характеристик этих клеток в условиях развития АИЗ [3, 34]. То есть выбор стратегии применения аутологичного КМ как «реконструктивной» терапии АИЗ определяет необходимость разработки «оптимальных» режимов криоконсервирования КМ доноров с АИЗ. Не вызывает сомнения, что существенным компонентом успешного решения этой проблемы являются экспериментальные исследования.
Цель работы – обосновать необходимость и возможность разработки «адаптированных» режимов криоконсервирования КМ доноров с АИЗ с целью обеспечения его терапевтического потенциала.

Материалы и методы исследования
Эксперименты проведены на мышах-самцах линии СВА/СaLac 4-месячного возраста массой 20-25 г, содержащихся в стандартных условиях вивария Института проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины. Все манипуляции с животными выполнены в соответствии с Международными принципами Европейской конвенции о защите позвоночных животных (Страсбург, 1985).
Объектом исследования был КМ животных, полученный на 14-е сутки развития АА (переход патологии в хроническую фазу).
Индукцию АА осуществляли субплантарным введением 0,1 мл полного адъюванта Фрейнда, содержащего 3 мг/мл Micobacterium tuberculosis, на 100 г массы животного по методу Пирсона [35].
Получение суспензии КМ
Животных декапитировали под легким эфирным наркозом. Клетки КМ вымывали из бедренных костей средой 199 с добавлением 10% эмбриональной телячьей сыворотки и 2% цитрата натрия (рабочая среда). Однородную суспензию клеток получали путем многократного пропускания через иглы уменьшающегося диаметра. Количество ядросодержащих клеток в суспензии КМ учитывали в камере Горяева.
Криоконсервирование клеток КМ
Приготовление криоконсервирующего раствора. Раствор на основе среды 199 содержал 14 или 20% диметилсульфоксид (ДМСО), 10% эмбриональную телячью сыворотку и 2% цитрат натрия.
Подготовка суспензии к криоконсервированию. К полученной на рабочей среде суспензии КМ по каплям добавляли криоконсервирующий раствор в соотношении 1:1 (конечная концентрация криопротектора составляла 7 или 10% соответственно). Экспозицию клеток КМ с криоконсервирующим раствором проводили при температуре 4 °С в течение 10 мин.
Режимы замораживания и отогрев. Суспензию КМ с концентрацией 6,0х10⁶ кл/мл замораживали в полиэтиленовых ампулах Nunc объемом 1 мл на программном замораживателе УОП-6 производства ИПКиК НАНУ (г. Харьков).
Были апробированы режимы криоконсервирования со следующими скоростями охлаждения:
• 1 °С/мин до -40 °С с последующим погружением ампул в жидкий азот – режим 1 (Р1);
• 10 °С/мин, выдержка 10 мин при температуре -40 °С с последующим погружением ампул в жидкий азот – режим 2 (Р2);
• 40 °С/мин, выдержка 10 мин при температуре -40 °С  с последующим погружением ампул в жидкий азот – режим 3 (Р3).
Отогрев суспензии проводили на водяной бане при температуре 38-40 °С в течение 40-50 с.
Оценка функционального статуса СКК КМ in vivo
Отмывка суспензии клеток от криопротектора. Отмывку криоконсервированных миелокариоцитов от ДМСО проводили однократно путем добавления равного объема рабочей среды и дальнейшего центрифугирования.
Облучение реципиентов. Мышей-реципиентов облучали на установке РУМ-17 (Россия, «Мосрентген») в дозе 850 Р. Условия облучения: мощность дозы – 38,6 Р/мин, напряжение на трубке – 220 кВ, сила тока – 10 мА, фильтры – 1 мм Cu+1 мм Al. Фокусно-дорзальное расстояние – 50 см. Мышей облучали в коробке из оргстекла с индивидуальными ячейками для каждого грызуна. После облучения экспериментальные животные в течение 2 нед получали антибиотики (мономицин) и молочную сыворотку.
Определение содержания СКК в миелотрансплантате. Количество кроветворных предшественников в КМ определяли по его колониеобразующей активности в селезенках летально облученных мышей общепринятым методом [43] на 8-е (КОЕс-8) и 14-е (КОЕс-14) сутки после введения КМ. Для оценки распределения в КМ кроветворных клеток с различной степенью дифференцировки (более дифференцированными предшественниками являются КОЕс-8, менее – КОЕс-14) [27, 31] был введен индекс пролиферативной активности (ИПА), представляющий собой отношение КОЕс-14 к КОЕс-8.
Полученные экспериментальные данные статистически обрабатывались в электронных таблицах Microsoft Excel 2000.

Результаты исследования и их обсуждение
Неоднократно подчеркивалось, что терапевтический потенциал гемопоэтических тканей при их клиническом применении определяется в первую очередь функциональной активностью входящих в их состав СКК.

Для КМ здоровых доноров они были получены при использовании Р1 и 10% ДМСО (рис. 1а).
КМ доноров с АА по содержанию КОЕс-8 и КОЕс-14 существенно отличался от КМ здоровых животных (рис. 2). Парадоксально, но на фоне увеличения в 1,3 раза содержания предшественников с большим пролиферативным потенциалом (КОЕс-14) отмечалось снижение почти в 2,5 раза количества более дифференцированных (КОЕс-8). О перераспределении в КМ доноров с АА кроветворных предшественников в сторону повышения более потентных свидетельствует повышение ИПА до 3,65±0,19 (у здоровых животных – 1,0±0,05), то есть очевидна «дисгармония» содержания СКК при развитии АА.
По-особому отвечали КОЕс КМ животных с АА и на факторы криоконсервирования (рис. 1). Так, при замораживании в Р1 с 10% ДМСО (рис. 1а) колониеобразующий потенциал КОЕс-8 и КОЕс-14 был почти таким же, как до криоконсервирования, что идентифицируется и высоким ИПА (в 2,5 раза выше контроля). Однако после криоконсервирования КМ с этой же скоростью, но с 7% ДМСО отмечалось максимально сбалансированное соотношение обеих субпопуляций предшественников. В этом случае около 60% КОЕс-8 и 70% КОЕс-14 сохраняли способность формировать колонии. Следовательно, этот режим криоконсервирования «гармонизировал» колониеобразующий потенциал КМ доноров с АА и приближал его к лучшему показателю криоконсервированного КМ здоровых животных, то есть под защитой 10% ДМСО (ИПА – 1,12±0,02 и 1,3±0,01 соответственно).
Функциональный потенциал КОЕс КМ животных с АА зависел от концентрации криопротектора и криоконсервирования в Р2 (рис. 1б). Так, при большей концентрации ДМСО происходило перераспределение субпопуляций с существенным преобладанием КОЕс-8, что сопровождалось снижением ИПА до 0,44±0,005. При меньшей концентрации ДМСО результаты явно улучшались, но все же не достигали уровня лучшего результата криоконсервирования КМ в Р1.

Такая закономерность нивелировалась при быстром замораживании КМ животных с АА с высокой скоростью (40 °С/мин). Во-первых, при обеих концентрациях криопротектора прослеживалась тенденция к ингибиции функции КОЕс-14 (рис. 1в). Во-вторых, криоконсервирование с этой скоростью при большей концентрации криопротектора обеспечивало достаточно высокую сохранность КОЕс КМ доноров с АА по сравнению со здоровыми донорами.
В соответствии с данными других авторов [8, 25], в отношении субпопуляций КОЕс-8 и КОЕс-14 КМ здоровых животных криоконсервирование, вне зависимости от условий его реализации, проявляло супрессирующую активность (рис. 3а). Удивительно, но для КОЕс КМ животных с АА криоконсервирование проявляло дуалистическую активность, степень и направленность которой определялись уровнем дифференцировки предшественников (рис. 3б). Как и для КМ здоровых доноров, все три режима ингибировали функцию КОЕс-14. В то же время функциональная активность КОЕс-8 при всех режимах повышалась по сравнению с таковой до криоконсервирования. То есть под воздействием криоконсервирования происходит как бы перераспределение субпопуляционного состава КОЕс с преимущественной экспансией одной из субпопуляций, а именно КОЕс-8. Однако это правомерно только в отношении первых двух режимов криоконсервирования (Р1 и Р2). Например, явное несоответствие кратности снижения активности одних и увеличения других КОЕс прослеживалось при использовании Р3. Кроме того, вряд ли можно согласиться, что в КМ доноров с АА после криоконсервирования происходит только перераспределение субпопуляций КОЕс без потери функции колониеобразования (гибели) какой-то их части. Примером служит КМ здоровых доноров.
Известно, что хранение КМ с применением тех или иных технологий криоконсервирования является одним из важнейших этапов трансплантации КМ [1, 8, 9]. Эффективность такого рода манипуляций будет определяться не только спектром вариаций действия физико-химических факторов в процессе криоконсервирования, но и исходным статусом объекта [4]. Это значит, что очевидные различия структурно-функциональной организации клеточно-тканевых субстратов КМ здоровых доноров и с АИЗ априори являются предпосылкой разной криолабильности (криостабильности) основного их компонента – СКК. Действительно, установленное в данной работе перераспределение субпопуляционного состава КОЕс при развитии АА может быть лишь манифестацией изменения широкого спектра их структурно-функциональных характеристик. Например, превалирование более потентных КОЕс-14 характеризует усиленное их самовоспроизведение в ответ на недостаток в КМ исследуемых животных таких наиболее дифференцированных кроветворных предшественников, как КОЕ-ГМ [13]. Нельзя исключить также специфичность ответа гемопоэтического плацдарма на существенно изменяющийся при такого рода патологиях цитокиновый профиль организма и одновременное преформирование рецепторного репертуара СКК. Согласно данным отдельных авторов [29, 44], у пациентов с РА повышен уровень ИЛ-6, ИЛ-8 и ГМ-КСФ.
ИЛ-6 является сильным стимулятором дифференцировки полипотентных СКК, к которым относятся высокопролиферирующие СК (HPP-SC), в направлении коммитированных предшественников, в данном случае – КОЕс-14, и так далее с последующим образованием зрелых элементов крови.
ИЛ-8 вызывает быструю мобилизацию полипотентных и более дифференцированных кроветворных предшественников из КМ и индуцирует формирование, хемотаксис и активацию нейтрофилов [2], основного клеточного субстрата выраженного лейкоцитоза при АА.
Таким образом, при развитии АА создаются условия «специфического» восприятия клеточно-тканевыми субстратами кроветворной системы физико-химических факторов криоконсервирования. Действительно, «оптимальными» по обеспечению функционального потенциала КОЕс КМ здоровых животных и особей с АА оказались различные условия криоконсервирования. Более того, варьирование скоростями охлаждения и концентрацией криопротектора позволило избирательно отдавать предпочтение функциональной манифестации той или иной субпопуляции предшественников. Данный факт подчеркивает правомочность ранее выдвинутой нами концепции о способности криоконсервирования целенаправленно изменять внутреннее состояние биообъекта (intrinsic state) [4, 12]. Кроме того, возможность регуляции состояния кроветворных предшественников условиями криоконсервирования КМ может быть использована в клинической практике как метод «управляемого» темпа восстановления лимфогемопоэтической системы реципиента в зависимости от ситуации. Именно последний постулат заслуживает особого внимания.
Во многом избирательный эффект факторов криоконсервирования на разные субпопуляции КОЕс КМ здоровых доноров и особей с АА остается неясным. Тем не менее, полученные результаты еще раз подчеркивают значимость исходного структурно-функционального состояния клеток в определении их устойчивости или чувствительности к действию факторов криоконсервирования. Бесспорно, что развитие патологии в виде АИЗ (АА) определяет новые формы взаимодействий с ними кроветворных предшественников с экспансией функции КОЕс-8 в криоконсервированном КМ. Есть все основания полагать, что в таких ситуациях может иметь место «перепрограммирование» функции этих клеток под действием замораживания.

В физиологическом состоянии более 90% СКК КМ пребывает в G₀-фазе, экспрессируя, тем не менее, метаболизм- и возрастассоциированный IGFIR-рецептор и рецептор тирозинкиназы Tie-1, которые позволяют клеткам отвечать на ряд сигналов [21, 32]. Одновременно в значительной степени экспрессируются транскрипционные факторы c-fos и GATA-2, способствующие быстрой активации СКК [46]. Следовательно, СКК, даже находясь в покое, пребывают «в состоянии готовности» реагировать на изменения в микроокружении. Например, ряд стрессорных факторов индуцирует в СКК развитие каскадно сменяющихся событий, начинающихся их вхождением в кратковременную фазу «суперпокоя». Ее манифестация обусловлена активацией антипролиферативных генов Tob-1, p-21, Btg-3, а также повышенной экспансией TIMP3 и серин-протеиназ ингибитора А-3 генов, подавляющих клеточную миграцию [37]. Этому способствует и активация интерферон-γ-индуцированных генов, свидетельствующая, к тому же, о том, что СКК могут отвечать на провоспалительные сигналы [46], дальнейшее действие которых сменяется индукцией генов ранней и поздней фазы пролиферации [16, 21]. Следовательно, при развитии АА, когда гемопоэтический плацдарм организма ощущает существенный «прессинг» дисбаланса цитокинов [15, 17], действительно создаются условия «предподготовки» СКК к изменению их функционального статуса. Особенность функционирования геномного профиля СКК в данный момент непосредственно определяет различную степень их дифференцировки и следовательно – изменение структурной организации, определяющей гетерогенность СКК. Именно в связи с этим уместно подчеркнуть значимость характера действия физико-химических факторов криоконсервирования, которая определяется также исходным статусом биообъекта [12, 18, 38]. Поэтому вполне закономерными являются и ранее полученные [8, 9], и представленные в настоящей публикации результаты, подтверждающие, что близлежащие, но разной степени дифференцировки КОЕс-8 и КОЕс-14 [31] даже в КМ здоровых доноров по-разному изменяли свою функциональную активность при каждом конкретном режиме криоконсервирования.
Сейчас мы уже с уверенностью можем сказать, что мультифакторный стрессиндуцирующий фактор, каковым является криоконсервирование, потенциально способен выступать в роли триггера нарушения метаболической активности клеток и экспрессии генов не только у млекопитающих-гибернаторов, но и у тех млекопитающих, которые эволюционно не развили такой адаптационной способности к холоду [22, 41]. Нельзя, в связи с этим, исключать и то, что именно криоконсервирование выступает в роли «регулятора» экспрессии генов, ответственных за формирование определенного протеинового репертуара, обусловливающего «эксквизитную» феноменологию отмеченного в работе поведения СКК. Прежде всего, надо понимать, что и для СКК КМ здоровых доноров эффект криоконсервирования манифестируется «специфической» феноменологией их функционального потенциала: запаздывание сроков формирования гемопоэтических колоний в системе in vivo и in vitro, преимущественная экспансия колоний определенного ростка кроветворения на определенных этапах их формирования, пролонгация и изменение профиля формирующегося из СКК пула иммунокомпетентных клеток и т. д. [4, 12]. На основании полученных нами ранее данных [9, 25] было сделано заключение, что такое поведение СКК является результатом перехода их в качественно новое состояние, обусловленное «перепрофилированием» геномного репертуара этих клеток. К настоящему времени накапливается все больше информации, подтверждающей данное предположение. Например, детальная оценка метаболических характеристик фибробластов, являющихся, как известно, важнейшим компонентом стромы КМ, продемонстрировала их уникальный ответ на холодовые факторы. Оказалось, что криоконсервирование индуцировало в них экспрессию генов и продукцию мРНК, ответственных за наработку ряда важных ростовых факторов, включая васкулярный эндотелиальный ростовой фактор (vascular endothelial growth factor – VEGF), тромбоцитпродуцируемый (platelet-derived growth factor – PDGF) и др. [30]. Данный факт, во-первых, свидетельствует о том, что подобные трансформации могут происходить и в геноме СКК КМ. Во-вторых, эта информация интересна и в другом плане: ранее нами была продемонстрирована акцессорно-регуляторная активность клеток адгезивной фракции КМ (АК КМ), куда входят и фибробласты стромы, в отношении колониеобразующей функции КОЕс КМ [24]. Были доказаны «трансплантабельность» АК КМ, а также изменение их функционального потенциала после криоконсервирования, что вполне согласуется с приведенными выше данными K. Liu и соавт.

Выводы
1.Установлен факт изменения функционального статуса различного уровня дифференцировки кроветворных предшественников (КОЕс) КМ на этапе клинической манифестации АА. Экспериментально обоснована возможность разработки «адаптированных» режимов криоконсервирования такого КМ с целью оптимизации функционального потенциала этих клеток.
2.Продемонстрирована способность криоконсервирования проявлять в отношении КМ доноров с АА эффект «реставрации» измененной патологией функции кроветворных предшественников, подчеркивая потенциал криоконсервирования, выступать в роли регулятора их внутреннего состояния (intrinsic state).
3.Установленный факт способности определенных режимов криоконсервирования селективно влиять на функцию СКК разной степени дифференцировки открывает перспективы их использования в качестве методического подхода к регуляции темпов репарации лимфомиелоидного комплекса реципиентов КМ в клинической практике.

Литература
1. Белоус А.М., Грищенко В.И. Криобиология. – К.: Наук. думка, 1994. – 430 с.
2. Возианов А.Ф., Бутенко А.К., Зак К.П. Цитокины. Биологические и противоопухолевые свойства. – К.: Наук. думка, 1998. – 319 с.
3. Гембицкий Е.В., Мазуров В.И., Лила А.М. и др. Изменение функциональной активности грануломоноцитопоэза у больных с ревматоидным артритом // Клин. мед. – 1991. – Т. 69, № 3. – С. 51-54.
4. Гольцев А.Н. Влияние факторов криоконсервирования на иммунологические свойства кроветворных клеток костного мозга: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. – Х., 1988. – 35 с.
5. Гольцев А.Н. Возможные причины развития аутоиммунной патологии и поиск путей ее лечения // Проблеми мед. науки і освіти. – 2000. – № 1. – С. 22-37.
6. Гольцев А.Н., Бабенко Н.Н. Обоснование возможности использования эмбриональных нервных клеток при лечении органоспецифических аутоиммунных заболеваний // Проблемы криобиологии. – 2003. – № 2. – С. 49-61.
7. Гольцев А.Н., Грищенко О.В., Кушниренко Н.Н. и др. Патофизиологические основы изменения иммунореактивности организма после введения продуктов фетоплацентарного комплекса // Вестн. проблем биол. и мед. – 1997. – № 10. – С. 95-106.
8. Гольцев А.Н., Луценко Е.Д. Криоконсервирование как возможный метод оценки роли компонентного состава миелотрансплантата в проявлении функциональной активности кроветворных клеток // Пробл. криобиологии. – 1994. – № 1. – С. 3-13.
9. Гольцев А.Н., Луценко Е.Д., Дубрава Т.Г., Останков М.В. Модификация состояния кроветворных клеток костного мозга после криоконсервирования // Материалы Междунар. конф. «Сохранение генетических ресурсов». – СПб., 2004. – С. 783-784.
10. Гольцев А.Н., Рассоха И.В., Луценко Е.Д. и др. Межклеточные взаимодействия в иммунокомпетентной сфере при ревматоидном артрите после применения гемопоэтических клеток эмбриональной печени // Проблемы криобиологии. – 2003. – № 3. – С. 45-53.
11. Грищенко В.И., Гольцев А.Н. Трансплантация продуктов эмбриофетоплацентарного комплекса. От понимания механизма действия – к повышению эффективности применения // Пробл. криобиол. – 2002. – № 1. – С. 54-84.
12. Дубрава Т.Г. Эффективность криоконсервирования кроветворных клеток в зависимости от их исходных свойств: Автореф. дис. … канд. биол. наук. – Х., 1986. – 25 с.
13. Козлова Ю.А., Гольцев А.Н., Останков М.В. Влияние изолированных физико-химических факторов криоконсервирования на клетки костного мозга с различным исходным структурно-функциональным статусом // Проблемы криобиологии. – 2003. – № 4. – С. 3-11.
14. Рассеянный склероз / Под ред. И.Д. Столярова, Б.А. Осетрова. – СПб.: ЭЛБИ-СПб, 2002. – 173 с.
15. Яременко О.Б. Ревматоидный артрит: современное состояние проблемы. Doctor 2002; 1: 32-36.
16. Akashi K., He X., Chen J., Iwasaki H., Niu C. et al. Transcriptional accessibility for genes of multiple tissues and hematopoietic lineages is hierarchically controlled during early hematopoiesis. Blood 2003; 101: 383-389.
17. Andreakos E.T., Foxwell B.M., Brennan F.M. et al. Cytokines and anti-cytokine biologicals in autoimmunity: present and future. Cytokine Growth Factor Rev 2002; 4-5: 299-313.

18-47: список литературы находится в редакции